Олег Солодун: те, кто убили братьев Карпенко и Жемова, планировали похитить Георгия Скударя и Артема Пшонку

10 месяцев назад Kramatorsk.INFO проводил ЧАТ-конференцию с только что назначенным на должность начальника Краматорского ГО УМВД Укоаины в Донецкой области Олегом Солодуном. На наш взгляд, прошло достаточно времени для того, чтобы вновь вернуться к теме борьбы с преступностью.

– Олег Викторович, что с приходом новой власти улучшилось в работе милиции?

– Первое: милиция идет по пути полной регистрации. Никто не фальсифицирует состояние преступности, я это ответственно говорю за Краматорск и за управление.
Если что-то не так, люди наказываются самым жесточайшим образом, вплоть до увольнения и возбуждения уголовных дел.

У нас по Краматорску раскрываемость 39,3%. Я могу предположить, что в сельских райотделах она может быть выше, поскольку там меньшая плотность населения и грабить особо не кого. Могу предположить, что чем благополучнее город, тем выше в нем будет уровень преступности. И второе: милиция действительно начала бороться за чистоту своих рядов.

– Как вы относитесь к тому, что среди милиционеров все чаще обнаруживаются взяточники?

– В милиции есть специальное подразделение – Управление внутренней безопасности. Оно документирует правонарушения и преступления, совершенные милиционерами. Если в Краматорске УВБ документирует взяточника, это вполне естественный процесс. У нас есть система дисциплинарных наказаний, и как только человек выходит за рамки (употребляет спиртные напитки, некорректно ведет себя в быту, хамит), мы его наказываем, перевоспитываем или увольняем.

Если я получу достоверную информацию, что мой сотрудник берет взятку, то смогу его задокументировать – или с УВБ, или с прокуратурой. Кого не устраивает низкая зарплата (700-800 гривен), может уходить. В той милиции, из которой меня выгнали в 1999-м, не выносили сор из избы, а сейчас мы не стесняемся сказать, что в наших рядах есть плохие люди. И что очень важно – жители города, особенно состоятельные, должны понять, что с низкооплачиваемой и не обеспеченной техсредствами милицией у них могут возникнуть большие проблемы.

В Краматорске были случаи, когда с богатыми людьми происходило непоправимое, что не смогли исправить никакие деньги. Я как-то разговаривал с ныне покойным Жемовым. У него на заднем сиденье автомобиля открыто лежали пачки денег в банковской упаковке. Я спросил: «Ты не боишься, что тебя какие-нибудь наркоманы за них убьют?». Он ответил, что уже ничего в этой жизни не боится, и что все свои проблемы давно решил. Оказывается, нет. Возникла одна-единственная проблема, и человек полгода просидел в подвале. Раз в неделю ему бросали туда буханку хлеба и 2-литровую бутылку воды, и деньги ему уже не помогли.

В Краматорске есть предприниматель, у которого украли дочку. Несовершеннолетняя девочка в школу шла, и ее похитили. И преступный замысел – получение выкупа, эти люди не довели до конца по не зависящим от них обстоятельствам. Они продержали ребенка несколько часов в подвале, но потом вынуждены были отпустить…

У нас есть бизнесмены, которые ходят по улице с охраной, но эта охрана – от идущего навстречу пьяницы. Если профессиональные преступники поставили себе цель это сделать, то они это сделают. А если государство не в состоянии содержать милицию, как это положено, то это должна взять на себя громада и состоятельные граждане.

Кстати, недавно нашим сотрудником был задержан гражданин, который три дня разгуливал по городу, нося в кармане … мину! И конечно, я имею в виду проблему наркотиков. «Сытый» город всегда привлекает наркодельцов, ведь в нем живет «золотая молодежь».

– А что, «золотая молодежь» Краматорска принимает наркотики?

– У детей состоятельных родителей всегда есть карманные деньги. Эти дети магнитом притягивают наркодельцов, которые, используя любой повод, вовлекают их в употребление наркотиков. У нас в городе продают «трамадол» в силу несовершенства законодательной базы. В город идут и тяжелые наркотики.

Мы принимали участие в операции по задержанию партии «Экстази» в количестве 1500 штук. По нашим данным, «золотая молодежь» давно покупает не только «Экстази», но и тяжелые наркотики. Эти дети пресыщены, им хочется острых ощущений, вот и появляются ребята, готовые им эти ощущения предложить. А потом все ложится на родителей. Мне один родитель говорил, что уже ничего со своим ребенком не может сделать: «Он уже все вытащил из дому, все, что можно, продал. Я ему и то, и это, но он уже совершенно другой человек».

ОБНОН работает нормально, изымает крупные партии наркотиков. Например, не так давно была задержана контролируемая поставка из другой области. Два наркокурьера, супруги из Доброполья, везли поездом в Краматорск около 9 кг маковой соломки.

– Растет ли в городе уровень преступности?

– У нас город прогрессирующий. Прописывается больше людей, чем выписывается и умирает. Из депрессивных городов к нам едут граждане, которые покупают квартиры в Краматорске, а ездят на работу в свои города, и это люди состоятельные. Кого, например, грабить в Белозерске? Там 3-комнатная квартира 100 долларов стоит, много брошенного жилья. Естественно, и на улицах грабить не кого. А у нас половина взрослых и детей ходят с мобильными телефонами, тугими кошельками с заработной платой, вот и тянет сюда преступников со всего региона.

Поэтому и мэрия, жители города должны быть заинтересованы в том, чтобы милиция была и технически хорошо оснащена, и оплачивалась лучше, чем у соседей. А роста преступности нет. Просто сейчас мы не укрываем преступления, как это было раньше в погоне за процентами.

– Есть ли новые подробности в расследовании «дела Александрова», и по-прежнему ли вы считаете, что следствие не дошло до реальных заказчиков убийства?

– Дело Александрова все время находится в динамике. В мае, за месяц до планируемой 4-й передачи «Без ретуши», я и Сербин были у министра внутренних дел Украины Юрия Смирнова, передали ему обращение на 11 листах, по содержанию которого можно было судить о содержании будущей передачи «Убийцы безнаказанны, поскольку их «крышуют» правоохранители». Единственное, чего не было среди этих бумаг – это «Дюссельдорфской кассеты». Но мы написали, что она у нас есть, и приложили заключение о ее аутентичности. Потом по стенограмме опрашивались все, кто фигурировал на кассете.

Рыбак знал, что в этой передаче лично о нем ничего нового не прозвучит – все было сказано в первых трех. Об этом также знали Яворовский, Бантуш, Малышев и Пшонка. 4-я передача угрожала именно правоохранителям! Ведь в ней мы б говорили об убийствах, по которым никто ничего не делал. А на кассете члены ОПГ «17-й участок» обсуждали: сколько они тому денег дали, сколько этому дадут. О передачах знали в обладминистрации, в Киеве.

На координационном совещании правоохранительных органов в Славянске так и говорили: «Вы что тут рот журналисту закрыть не можете?». Сейчас в Луганском суде слушается дело, и неубиенный козырь Рыбака – «Зачем мне убивать Александрова? Он мне не угрожал и ничего нового обо мне рассказать не мог. Может эти ребята, Онышко с Турсуновым, и били его битами, но я здесь не при чем». Есть здесь логика, согласитесь.

Далее. Приговором суда доказано, что двое краматорских участковых Тамбовцев и Дроздов участвовали в фальсификации версии Вередюка. В этом обвиняется и подполковник Игорь Криволапов. Но он никак не был связан с Рыбаком. Знал, что есть такой человек, но никогда с ним не пересекался. Следовательно, Криволапову не было смысла «создавать» Вередюка, чтобы прикрыть Рыбака. Он работает в Краматорске, зачем ему головная боль по Славянску? И все же он идет на это, и его вина будет доказана, я уверен, поскольку знаю слишком много подробностей.

Если вспомнить историю с Михаилом Бубякиным, то Криволапов выступал и творцом «Вередюка № 2». Бубякин мне лично рассказывал, что с ним в зоне сидели еще 2 человека, которые, пройдя через Криволапова, «загрузились» на так называемые «преступления» – взяли на себя вину в том, чего не совершали. Мотив? У Криволапова отсутствует мотив. Ему все равно, раскроют дело Александрова или нет. Значит, «некто», хорошо знающий Криволапова, поручил ему найти Вередюка, чтобы «раскрыть» убийство Александрова. И «некто» знал, что «создание» Вередюка не противоречит морали Криволапова, и был уверен, что Криволапов не сможет отказать в силу должностного положения этого «некто».

Герасименко, Винничук и Шломин арестованы ГПУ якобы за отравление Вередюка. Им, донецким милиционерам, за что его травить? Ни личной выгоды, ни служебного продвижения, но они на это идут.

– А вы не пытались встретиться с Юрием Вередюком?

– Мы знали, что он долго не проживет. Когда его освободили из зала суда, мы с Сербиным сразу хотели его забрать, привезти в Краматорск и побеседовать. Но его сразу схватил адвокат и в своем автомобиле увез в Донецк. Потом Вередюк сидел в квартире, и мы видели, что за ним установлено наружное наблюдение. Несколько раз мы пытались с ним сконтактировать, но безуспешно. Потом из тубдиспансера его привезли на «Волге», он вышел, зашел в туалет, ему там стало плохо, и он умер. Все. Спрашивается, зачем Герасименко, Винничуку и Шломину ехать в Краматорск и проводить столь сложную операцию? Выходит, они тоже действовали по заданию. А зачем это нужно было «некто»?

Первое: Солодун, Сербин и Александров у упомянутого мною «некто» в печени сидят со своими непрекращающимися расследованиями.

Второе: убили Александрова. Кому нужно «делать» Вередюка? Милиционерам не нужно, ведь уже на начальном этапе отрабатывалась версия о заказе Рыбака. Но если садить Рыбака, он может потянуть и свои «крыши»! Нужен был «козел отпущения». Нужен тем, кто руководили правоохранительными органами и исполнительной властью. Им было нужно показать, что в Донбассе журналистов за их профессиональную деятельность не убивают. Что это несчастный бомж выскочил неизвестно откуда и убил. Только у них был мотив так действовать. А все остальные – порученцы.

И третье: когда суд признал Вередюка невиновным, и стало понятно, что мы с Сербиным постараемся вытянуть из него что-то, Вередюка решили убрать. Получается усеченная пирамида, верх которой остается нетронутым. Но поиск доказательств – дело следователей. При Пискуне этого уже никто не делал. И когда президент говорит, что дело Александрова нужно расследовать, думаю, он имеет в виду именно это.

– Изменилась ли работа краматорской милиции с приходом нового прокурора?

– Работа при и. о. прокурора Артеме Пшонке и при новом прокуроре Григории Коршуне – это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Это сразу почувствовал на себе коллектив ГО. Сейчас позиция прокуратуры такова, что она вместе с милицией борется с преступностью. Вспоминать то, что было при прежнем руководстве прокуратуры, я не хочу…

– Может ли Артем Пшонка вернуться в Краматорск?

– Я очень надеюсь, что этого не произойдет. Кстати, недавно была опубликована фотография храма и монастыря, построенных на деньги Виктора Пшонки, за что он и его сын Артем получили церковные ордена. Я считаю, что по факту этой публикации прокуратура должна возбудить уголовное дело для того, чтобы выяснить, откуда у потомственных госслужащих такие деньги. Ведь явно это все не на прокурорскую зарплату построено. Понимаю, Скударь может дать денег, Звягильский и директора других крупных предприятий. А здесь надо бы разобраться!

И я, и Сербин не раз с заявлениями на Пшонку в генпрокуратуру обращались. Помните встречу с Ющенко в Донецке? Его доверенное лицо на выборах Галина Гуторова тоже немало рассказала Президенту про Пшонку. Да после этого должна быть проведена тщательнейшая проверка деятельности данных сотрудников прокуратуры. А получается насмешка над политикой президента, то есть, нас проверяли, а мы плевали, и официально говорим, что мы денег набрали столько, что даже храмы можем строить. И ничего, им не стыдно. Мне интересно, если бы сейчас Солодун где-то храм построил, как бы все прореагировали?

– Есть ли в городе структуры, чинящие препятствия работе милиции?

– В недавнем интервью Григорий Коршун достаточно полно осветил проблемы, возникающие с нашим, как он сказал, бомондом. При Кучме попасть на властную верхушку, не воруя, было очень сложно. Поэтому сейчас у нас работы – не початый край, и везде мы встречаем яростное сопротивление этих людей. Многим из сопротивляющихся нужна ручная, управляемая милиция, при которой они бы продолжали чувствовать себя в безопасности.

– А если они станут спонсорами для милиции, хотя бы на время?

– Ни одна спонсорская помощь не дается Солодуну лично, она дается милиции. Я буду стараться, чтобы милиционеры добросовестно выполняли свой долг. Нам деньги дают не за то, чтобы мы закрывали глаза на чьи-то проделки, а чтобы боролись с преступностью. Кстати, есть в городе люди, от которых я спонсорскую помощь не возьму никогда и ни при каких условиях, даже если они будут просто так ее давать. Так как знаю, что это мои будущие «клиенты».

– Почему по фактам фальсификаций на прошлых выборах пострадали, в основном, мелкие исполнители?

– Мы у каждого спрашивали: «Кто тебе приказал это делать?». Говорили, что решили сами. Спрашиваем: «Вы выдавали избирательный бюллетень человеку, который умер 10 лет назад?». «Выдавал». «Вас никто не заставлял?». «Нет». «Тогда идите в тюрьму». Мы же не можем заставлять людей оговаривать кого-то. Если они сознательно шли на это, пусть так же сознательно получают судимость. Я как начальник милиции, заявляю, что сделаю все, чтобы не допустить фальсификации следующих выборов. Я считаю, что эти фальсификации уже планируются. Это слишком сладкий «пирожок», чтобы от него отказаться.

– Правда ли, что из-за этих расследований НКМЗ отказался от дальнейшей материальной помощи милиции?

– Когда меня и Сербина назначили на должности, мы приехали к Георгию Скударю как к народному депутату Украины и рассказали ему, в каком плачевном состоянии находится милиция: по «программе минимум» нам нужно 100 тысяч в месяц, по «программе максимум» – 300 тысяч. После разговора с ним впервые за всю историю краматорской милиции было принято решение выделить нам 25 тыс. гривен. Мы с ОБОПом поделили деньги и стали ремонтировать автомобили, покупать бензин, у нас стали ПМГБ ездить по городу, кстати о них даже приезжали из ЦОСа снимать фильм, так как у нас высокая эффективность задержания преступников по горячим следам.

А недавно Скударь выразил озабоченность тем, что мы привлекаем людей за фальсификации на выборах: мол, они же «маленькие люди». Так пусть крупные сдадутся, говорю. Кто-то же маленькими руководил. После этой беседы НКМЗ без каких-либо объяснений с ноября прекратил выделять ГО 600 литров бензина и 25 тысяч гривен, которые до этого выделял ежемесячно.

– На ЧАТ-конференции 5 марта этого года вы говорили, что Скударя тоже пытались похитить. Можете рассказать подробнее?

– Во время одной из встреч со Скударем я говорил ему, что те, кто убили братьев Карпенко и Жемова, планировали похитить его и Артема Пшонку. А он говорит: «А зачем меня?». Я говорю: «С вас хотели получить миллион». Он: «Так у меня ж миллиона нет». «А это и не важно, ведь они были уверены, что он у вас есть». И это не он предотвратил похищение, а судьба так распорядилась, что они его не достали.

Преступления против Карпенко и Жемова были раскрыты группой ГПУ, которая работала по Александрову. В расставленные «сети» попала информацию и по той девочке, которую украли. Эта же группа предупредила покушение на Скударя. Люди, готовившие его, арестованы и сидят в Киеве.

– Как вы относитесь к освобождению Александра Пальченко под подписку о невыезде?

– Плохо. Так как это однозначно повлияет на ход начавшегося судебного разбирательства. Думаю, его освобождение еще более ухудшит позицию свидетелей и потерпевших, поскольку мы в ходе следствия сталкивались с чересчур активной позицией семьи Пальченко, воздействовавшей на свидетелей, и это у нас задокументировано.

–Есть ли судебная перспектива у дела краматорских налоговиков?

– Дело по факту злоупотреблений в Краматорской ГНИ сейчас в прокуратуре, и я считаю, у него есть судебная перспектива, даже несмотря на последнее судебное решение. Уверен, что прокуратура доведет это дело не только до предъявления обвинения, но и до приговора суда.

– Как будет организована работа милиции на предстоящих выборах?

– От выборов Президента она будет отличаться коренным образом. На тех выборах я видел, что милиция Донецкой области работала полностью в пользу кандидата Януковича. В меня и нардепа Зубова швыряли яйца, в других людей бросали бутылки, были попытки провоцировать скандалы, а милиция делала вид, что ничего не происходит.

На будущих выборах этого быть не должно. Мы будем следить, чтобы все предвыборные мероприятия проходили со строгим соблюдением общественного порядка, чтобы не ущемлялись права ни одной из политических партий, не было фальсификаций и всего остального. Хотя, я могу предположить, что эти выборы будут очень тяжелыми для милиции, поскольку политическая активность некоторых партий возрастает прямо пропорционально с приближением выборов.

– Кстати, а на кого направлены ваши политические симпатии?

– Я не поддерживаю ни одну из партий. И это не потому, что я работник милиции, и мне по закону запрещено высказывать какие-либо симпатии. На выборах 2004 года все мы были поставлены перед выбором: Янукович – Ющенко. Я выбрал Ющенко потому, что на себе испытал, что такое режим Януковича. Моя задача – добиваться соблюдения порядка и законности. И делом доказывать, что в декабре 2004-го в своем выборе мы не ошиблись. Ведь никакой Президент в одиночку не сможет изменить ситуацию к лучшему. Это можно сделать только всем вместе, не подставлял друг другу подножек.

– Спасибо за интервью. Надеемся встретиться с вами для продолжения беседы после парламентских выборов.